Форум » Alma-mater » ОТДЕЛЬНЫЕ ГАРДЕМАРИНСКИЕ КЛАССЫ (ОГК) » Ответить
ОТДЕЛЬНЫЕ ГАРДЕМАРИНСКИЕ КЛАССЫ (ОГК)
Серж: ... почему-то не нашел этой темы в этом разделе... Отдельные Гардемаринские Классы. – Д. Д. Понафидин (Из журнала ВОЕННАЯ БЫЛЬ) Стоял июль месяц 1914 года. Иско-лесив Балтийское море вдоль и попе-рек. парусная шху-на Лиги обновления Флота «УТРО», под командой уча-стника Цусимского боя, академика-гид-рографа старшего лейтенанта в от-ставке Николая Ни-колаевича Зубова, имея на борту 80 молодых представителей самых разнообразных учебных заведений возвращалась, как всегда в ветренную погоду, под парусами домой. О со-бытиях, волновавших в тот момент весь мир мы ничего не знали и потому, полной неожи-данностью для нас, была встреча со 2-й Минной дивизией в Ганге. Миноносцы проходили мимо нас с двумя рядами мин заграждения на палу-бах и с головного «ГРОМЯЩЕГО» контр-адми-рал Курош сообщил нам в рупор об объявлении войны, на что мы ответили долгим и дружным «ура!» В палубе оживление было огромное и все 80 человек тотчас же решили записаться добро-вольцами на флот. Вместо этого, миноносец «РАСТОРОПНЫЙ» отбуксировал нас в Лапвик, наш корабль был разоружен и затоплен в шхе-рах а мы — посажены в вагоны и отправлены по домам «доучиваться». Каникулы еще не кончились и я, возбуж-денный и радостный, разгуливал по Петербур-гу, в полной матросской форме, мечтая уже о будущем НЕСОМНЕННО Георгиевском кресте, а пока что лихо отдавая честь офицерам и чет-ко становясь во фронт, многочисленным в сто-лице, генералам. Еще год и у меня на плечах появятся гардемаринские белые погоны Мор-ского Корпуса, мечта с детских лет. Однако, как это часто бывает в жизни, все сложилось иначе. На берега Невы съезжалось тогда много мо-лодежи, только что окончивших среднюю шко-лу, для поступления в военные училища. В их числе был и один из моих кавказских двоюрод-ных братьев, прихвативший с собой близкого товарища, с которым он и появился в нашем до-ме. Это было мое первое знакомство с И. М. Иса-ковым, с которым потом нас связала дружба в течении трех лет. Тогда, конечно, я не мог пред-полагать что он станет адмиралом советского флота и, после долгой и сложной флотской жиз-ни будет доживать свой век где-то на покое. Приехал он поступить в Отдельные Гардема-ринские Классы, новое морское училище, осно-ванное в 1913 году, в предвидении осуществле-ния большой судостроительной программы, ко-торая потребовала бы большое количество офи-церов и Морской Корпус один не смог бы спра-виться с этой задачей. Поэтому, он много рас- прашивал меня о нашем плаваньи и подробно-стях военно-морской службы, которую я уже несколько прошел. Узнав о моем желании идти в Морской Кор-пус, мой новый приятель стал говорить о том что Отдельные Классы — училище новое, сов-сем по иному оборудованное а главное — каж-дому из выпусков предстоят дальние учебные плаванья, да еще в заграничных водах. После мучительных колебаний, я отправился в канце-лярию нового училища, узнал досконально все детали и правила и, в положенное время, подал прошение на Высочайшее Имя. Исаков, в ту по-ру, был уже в плаваньи, в Тихом Океане. Принимали нас по конкурсу аттестатов, при-чем конкурс был очень высокий, чуть ли не 4Vг по пятибальной системе. (В конкурсе приемные экзамены были отменены в следующем 1916 го-ду). Медицинский осмотр был долгий и тща-тельный, забракованных было порядочное ко-личество. Несмотря на мой хороший аттестат, я попал в училище далеко не из первых. Все 120 вакансий заполнены не были и, впоследст-вии, начальству пришлось вызывать поименно, тех, кто не попал в первую очередь и еще оста-вался в городе. Училищу было отведено левое крыло, так называемых, Дерябинских казарм, в конце Большого проспекта на Васильевском Острове. Все помещения были заново отремонтированы и снабжены всем необходимым для существо-вания училища. В двух последних имелись все-возможные приборы, образцы пушек и мины заграждения и Уайтхеда. Ротные помещения, с конторками для каждого гардемарина, огром-ные спальни, столовый зал, с большим портре-том государя, во весь рост, на «ШТАНДАРТЕ» был, просто великолепен. В вестибюле нас встречала большая модель «ПЕТРОПАВЛОВСКА» и… зоркие глаза двух швейцаров, из старых заслуженных унтеров, закончивших действительную службу. Во дво-ре были собственные швальня и баня. На этом дворе происходили строевые учения и мы зани-мались гимнастикой и фехтованием, собствен- но же гимнастический зал находился в нижнем этаже главного здания. Кормили нас отменно — обед и ужин из трех блюд, на столах кувшины с клюквенным или солодовым квасом. В такой обстановке нам предстояло пробыть, без малого, три года. Начальник училища, тогда еще не произве-денный в контр-адмиралы, капитан 1 ранга Сер-гей Иванович Фролов был одним из представи-телей новых веяний во флоте, прекрасный спе-циалист по девиации, умный, энергичный, от-зывчивый но очень нетерпеливый человек, он делал все чтобы поставить созданное им детище на должную высоту. К гардемаринам он отно-сился по отечески и называл нас на «ты», мы, со своей стороны, его любили и окрестили «папаш- кой». Чтобы яснее охарактеризовать нашего На-чальника, расскажу один небезинтересный слу-чай. В один прекрасный день, не знаю по какой причине, Сергей Иванович решил сам сделать репетицию по девиации нашей смене. Смена эта считалась одной из лучших по учению, насчи-тывая в своих рядах большинство «капралов» (унтер-офицеров). По своей горячности С.И. не умел ясно ставить вопросы и, кроме того, требо-вал молниеносно быстрого ответа. Результат — вся смена получила неудовлетворительные и, кажется, только один каким-то чудом получил восьмерку (первый удовлетворительный балл). Такой результат поразил самого Сергея Ивано-вича и он назначил повторную репетицию, ко-торую поручил провести спокойному и обстоя-тельному лейтенанту М. А. Докушевскому. Кон-траст был разительный — ни одного балла мень-ше 11. Вполне понятно что первые дни после по-ступления в Училище не показались нам осо-бенно радужными. Не легко было освоиться с порядками и дисциплиной нам, только что отор-ванным от своих семей и домашнего обихода. Кроме того, надо было изучать «словесность», преподаваемую незабвенным кондуктором Ба- куном. Строевые занятия, отдание чести, поста-новка во фронт, ружейные приемы — все это казалось трудным молодым людям, никогда не проходившим никакой воинской подготовки. Все мы были пострижены «под нуль» на-шим училищным парикмахером, ходили в го- ланках без погон и длинных штанах. Никаких отпусков не существовало. Помню как приехав-ший с фронта мой шурин взял билеты в Мариинский театр для всей нашей семьи. Мне при-шлось подать особую докладную записку рот-ному командиру. Разрешение было дано но в театре, а антрактах, я прятался в глубине ложи — уж очень у меня был вид непрезентабельный в «безпогонном» состоянии. Примерно через неделю после поступления, к нам пришел знакомиться с ротой наш посто-янный ротный командир старший лейтенант Б. М. Петров 7-ой, бывший Порт-Артурец. Думаю что лучшего ротного командира трудно себе и представить. Под его грубоватой и суровой вне-шностью скрывалось замечательное сердце. Строгий, лаконичный в своих распоряжениях, о каждом из нас, он заботился, как о родном сы-не. Время проходило быстро и незаметно при-ближался срок нашей отправки на Дальний Во-сток, для 9-месячного плавания на крейсере «ОРЕЛ». Гардемарины сживались, знакомились друг с другом, завязывали дружеские отноше-ния. По утрам, при первых звуках барабана или горна, нашего замечательного сверхсрочного горниста Пересыпкина, уже без ропота, вскаки-вали с коек. В свободное время начали заучи-вать текст присяги, которую мы должны были принимать уже во Владивостоке. Наступило утро. Когда «большие чемоданы», с утра, были отправлены на вокзал, мы поняли что наступил день отъезда. По всему училищу разнеслась весть что с нами прощаться приедет Морской Министр адмирал Григорович. Уже под вечер, рота была выстроена в столовом зале. Во-шел адмирал, высокий, красивый, с седеющими усами и небольшой бородкой, в орденах и лен-те. В кратком слове, он пожелал нам успеха в будущей службе и счастливого плавания. Совсем стемнело, когда рота, построенная по отделениям, бодрым шагом двинулась по Нев-скому к Николаевскому вокзалу. Немногочис-ленная в этот час, публика, с любопытством, по-сматривала на нас. Выглядели мы уже совсем прилично, так как были одеты в бушлаты с чер-ными погонами и золотым якорем на них. Не хватало только галунов на погонах но и такой внешности стесняться уже не приходилось. На путях стоял, приготовленный для нас, специальный поезд, составленный из красивых пульмановских вагонов, с продолговатыми зер-кальными стеклами. Платформа была заполне-на родственниками, у кого они были, и провожа-ющими. Моя заплаканная мать и сестра крести-ли меня и, передавая большой пакет с печенья-ми и фруктами, умоляли быть осторожным. Сердце у меня разрывалось на части. Наконец — «большой сбор» и команда — «по вагонам». Рота была размещена по 4 человека в купе. Последние прощальные приветствия и поезд тихо двинулся. Начался 12-дневный путь через всю Российскую империю. Старшина нашей смены Синицын быстро на-ладил порядок в нашем купе. Он был кадетом Морского Корпуса, ушел оттуда в Мореходное училище Дальнего плаванья (подготовлявшее коммерческих моряков) и теперь поступил в на-ши Классы. Военного и флотского опыта у не-го было достаточно, к тому же он был отменным товарищем а по службе — требовательным и строгим начальником. Наше долгое путешествие дало нам возмож-ность познакомиться с разнообразными карти-нами нашей родины. По-вахтенно, ходили пить утренний чай в вагон-столовую, там же проис-ходили некоторые занятия, в частности, непо-дражаемый «сэр» Тончу к учил нас английскому языку «по своей собственной системе». Система была так замечательна что в памяти нашей не осталось буквально ни одной английской фра-зы и познания в этом языке остались чрезвы-чайно ограниченными. Поезд шел без задержек, так как пропуска-ли его всюду вне очереди. Обедали и ужинали на больших станциях, куда заранее давалась телеграмма с заказом. Наше появление за цент-ральным столом буфета производило сенсацию среди вокзальной публики и пассажиров других поездов. Так перевалили Урал и, оставив Европу, оказались в Азии. Ландшафт начал меняться и вскоре потянулись бесконечные леса — тайга! Леса, леса и невиданные сибирские реки. Неиз-гладимо впечатление от неимоверно широкого и могучего Енисея. Казалось что мосту не будет конца… Здесь где-то совсем недалеко готовил Ермак подарок русскому Царю! За Енисеем ослепляет своим великолепием бурная, кристально прозрачная Ангара. И нако-нец — Иркутск. Холодеет. Ведь на дворе уже октябрь. После отличного вокзального обеда, в ясный лунный вечер поезд начинает огибать Байкал. Мы не можем оторваться от окон до того фее-рично-красива эта масса, дрожащей в лунном свете, воды. Среди нагромаждения гор, наш со-став то и дело прячется в безчисленных тунелях. Под утро, отходим от озера моря — Забай-калье, Чита, Манчжурия. Картина опять меня-ется и становиться однообразной со своими соп-ками, с редкими деревьями. То там, то здесь — укрепленные посты нашей Пограничной Стра-жи. Иногда, из них выглядывают жерла пушек. В нас еще живы воспоминания, сравнительно не давней, японской войны. Всматриваемся в лица китайцев — неискренние, загадочные гла-за, подобострастная вежливость и невольно ду-мается — что то будет если ему дать силу, если он получит уверенность в своей силе? Поезд снова вступает на русскую террито-рию. Уже чувствуется приближение океана. И гот поезд тихонько подходит к красивому, в русском стиле, Владивостокскому вокзалу. На-сколько я помню, на перроне нас встретил флаг-капитан Штаба Командующего Флотили-ей капитан 1 ранга барон Остен-Сакен с груп-пой офицеров. Тут же оркестр Сибирской Фло-тилии. После официальной части, под звуки марша «Кого-то нет, кого-то жаль», в лучах уже бледноватого не летнего солнца, рота втягива-ется в Светланскую улицу и, через весь город, шагает вглубь Золотого Рога, где стоит у стенки наш крейсер. Разочарование неописуемо: вместо настоящего военного корабля, перед нами не-большой двухтрубный пароход, с голыми мач-тами, весь окрашенный в светло-шаровую крас-ку… Четыре 37 мм пушки на баке, две 120 мм Канэ на юте и на кормовой рубке, прибавьте еще одинокий Максим и это определит боевую мощь нашего крейсера. На этом закончился для нас этап подготови-тельного флотского существования, суливший нам в будущем много радостей но и много испы-таний. В октябре 1915 года, еще не была закончена немцами корсарская война. Совсем недавно еще, был потоплен в Пенанге наш «ЖЕМЧУГ». По агентурным сведениям, по голландским портам, в нынешней Индонезии, прятались немецкие подводные лодки. Поэтому, совершенно было непонятно по каким соображениям, для плава-ния гардемарин, был выбран коммерческий па-роход. Может быть чтобы своей миролюбивой внешностью не привлекать особого внимания? Или играли роль какие либо особые, высшие соображения — дело было неизвестное и нико-му непонятное. Так или иначе, крейсер «ОРЕЛ» был один из шести, кажется, пароходов Добровольного Фло-та, построенных в 1909 году, в Штетине. Водоиз-мещение около 4000 тонн, с «парадным» ходом — 14 узлов. Один из этих шести, не помню ка-кой, уже был захвачен немцами. Как наш па-роход ни драили, как ни подкрашивали, он ни-как не подходил на корабль Российского воен-ного флота. Нужно сказать что, в то время, и вся то Сибирская Флотилия выглядела как-то тускло. «АСКОЛЬД» ушел в Средиземное море и во Владивостоке оставалось несколько мино-носцев времен японской войны, разоруженный, несший брандвахтенную службу, «МАНДЖУР», транспорта «КСЕНИЯ», «МОНГУГАЙ», «ШИЛ- КА», охранявший промыслы — «ЯКУТ» и во-оруженный трехтрубный пароход Доброволь-ного флота «ПЕЧЕНГА».. Гардемарины были размещены в жилой па-лубе и спали на рундуках и в подвесных кой-ках. Нашей смене подвезло, так как нас поме-стили в кормовых каютах 2-го класса, по 4 чело-века в каждой, на одной двойной койке, диван-чике и в подвесной. Посередине стол под лю-ком, словом, что-то вроде маленькой кают-компа-нии. Нашим кормлением заведывал буфетчик, ведший это дело исключительно хорошо и доб-росовестно, так что по приходе в каждый ино-странный порт нам выдавалась на руки некая сумма, экономия от нашего морского довольст-вия. Деньги эти выдавались в валюте данной страны и бывали нам очень кстати. Пища была вполне удовлетворительна, только в тропиках донимали чуть не ежедневные котлеты и рисо-вая каша с ананасами. Уже на следующий день по прибытии, нас принял сменный офицер мичман Пашков но, почему-то, вскоре он перешел в другую смену, а к нам был назначен мичман В. А. Тихвинский, который с нами и занимался всю кампанию. Не-давно произведенный в офицеры, выпуска 1915 г., застенчивый по натуре и несовсем еще уве-ренный в себе он часто смущался и краснел. Оказался он милейшим человеком но неопыт-ность его мы сразу почувствовали и, к чести нашей сказать, всячески старались его не под-вести. Одновременно с ним, к нам был назначен унтер-офицер Чуксин. Надо отметить что поч-ти половина нашей команды была с погибшего «ЖЕМЧУГА», люди видавшие виды на своем веку, главным образом, из сибиряков. Выдер-жанный, подтянутый, прекрасно знавший свое дело Чуксин постепенно и с большим умением преподносил нам премудрости флотской науки. Несравненные Российские унтер-офицеры!.. Вероятно, они были такими спокон веку на Им-ператорском флоте! Сколько нужно было иметь терпения и настойчивости чтобы вдолбить в го-лову совершенно незнакомых с морской жизнью людей своеобразную судовую науку. Как, до мельчайших подробностей, ухитрялись они знать свое дело! Каким спокойствием, какой смекалкой и находчивостью отличались они в трудные и опасные минуты… Нельзя забыть вас Чуксин, Водопьянов, Аршинкин… Не скажу того же о старшем боцмане кон-дукторе Качимове, уже хотя бы за его привыч-ку «давать зуботычину», увлекая матроса в ка-кой-нибудь укромный угол, куда не проникал нескромный офицерский или гардемаринский глаз. С нами он обращался с некоторым этаким «почтительным презрением». Мы для него яв-лялись какими-то «сосунками» и он никак не хотел видеть в нас будущих офицеров. С первых же дней на нас свалились три «развлечения»: первое — вязание коек. Для этого нужна была сноровка и большая практи-ка, тем более что наши коечные сетки, на левых шханцах были подогнаны как раз точно по уставной мерке и если койка имела хотя бы ма-лейшее «пузо», ее засунуть на место не пред-ставлялось возможным. Кончалось это тем что вахтенный начальник отсылал неудачливого «раба Божьего» вниз, перевязать ее. Правда, первое время при нас был неизменный Чуксин но в дальнейшем это попахивало постановкой под винтовку. Второе, по началу изнурительное, занятие было гребное ученье. Шлюпочное вес-ло — тяжело. Грести им нужно умеючи. В ре-зультате долго не проходившие, подчас крова-вые, мозоли. А тут подоспело еще третье развлечение, впоследствии, к нашей общей радости, больше не повторявшееся, — угольная погрузка, оче-видно свалившаяся на наши головы, с целью ознакомить нас с подлинной жизнью рядового матроса. Угольная пыль проникала всюду а на наши мозоли просто страшно стало смотреть… В плаваньи все это упростилось, так как по-ставщик угля, поставлял обыкновенно и рабо-чую силу, для его погрузки. Нужно сказать что, несмотря на все эти проходящие неприятности, наше настроение не падало и мы продолжали совершенно нормально поддерживать свой крепкий «марсафлотский» дух. В скорости, нас стали отпускать на берег, до девяти часов вечера. Не скажу чтоб во Влади-востоке это представляло для нас значительный интерес — гуляли по городу, заходили на вок-зал — пить какую-нибудь, совершенно невин-ную, жидкость, похаживали в парке, окружав-шем дом Командующего, знакомились с гимна-зистками. В городе было две женских гимназии, из которых одна была нашей «избранницей», передававшейся потом из выпуска в выпуск. Однажды, задержанные двумя местными кра-сотками, я с моим товарищем кадетом 2 кадет-ского корпуса Романовым, попали по возвраще-нии на миноносец на блестящего но строгого офицера лейтенанта Сергея Антоновича Бутвиловского. «Посмотрите на часы» — краткое распоряжение, «десять минут десятого, госпо-дин лейтенант…» «Следующий раз без отпуска, доложите ротному командиру». Печаль и то-ска… но ничего не поделаешь. Кстати сказать, через некоторое время, лейтенант Бутвиловский получил в командование эск. минон. «ВЛАСТНЫЙ» и привел его вокруг Азии и Ев-ропы в Белое Море. На наше счастье, следую-щий отпуск совпал со днем присяги и все нака-зания были сняты. Если в Морском Корпусе, устраивались «По-хороны Альманаха», то у нас происходили «по-хороны Шпака». Церемониал, по установлен-ному ритуалу, был установлен и выполнялся накануне дня присяги, то есть, фактического нашего вступления в ряды Императорского Флота. Уже за несколько дней, по роте стали ходить листовки, с изображениями, в самых мрачных красках, состояния здоровья «Шпака». Утром, в канун торжественного для нас дня при-сяги, «Шпак» перестал существовать. Его брен-ное тело лежало на лазаретных носилках, окру-женное совершенно невероятно одетым карау-лом, «начальством» и «дипломатическим корпу-сом». Совершенно оригинально разодетые «пос-лы» произносили длинные погребальные речи затем «покойника» спустили в трюм, чем и бы-ла закончена вся церемония. Ко дню присяги, на крейсере производились какие-то довольно сложные работы, почему для церемонии нас перевели на только что пришед-ший с моря, под Андреевским флагом, транспорт «Ксения». С понятным волнением, построенные по вахтенно на юте, произносили мы за священ-ником слова присяги, обязывавшей нас на всю последующую жизнь и конечно никому из нас не приходила да и не могла прийти в голову мысль о том что через полтора года, эта присяга будет снята с нас в столь трагических и позор-ных обстоятельствах. Через несколько дней после присяги, появи-лись несомненные признаки нашего близкого ухода в плавание. Крейсер оттянулся от при-стани, дежурного офицера сменил вахтенный начальник и вступил в исполнение своих обя-занность унтер-офицерский караул и вот в один прекрасный день, мы снялись с якоря, ми-новали, стоявший у входа «Манджур» и вышли в открытое море. Съемка с якоря на военном корабле носит особенный, я бы сказал, торжественный харак-тер. Так было и тогда. «Орел» постепенно набав-лял хода, перед нами открытый океан, горизонт хмурился и наша первая встреча со стариком- океаном не предвещала ничего доброго. По ме-ре удаления от берегов, ветер крепчал, крейсер стало трепать все сильнее и сильнее. Валы по-дымались выше и выше, превращаясь в настоя-щие водяные горы. Развело сильную килевую качку… Корабль сползал куда-то далеко вниз, перед ним выростала огромная пенистая глыба воды, тогда он судорожно взлетал вверх и сно-ва скатывался в разверзшуюся перед ним про-пасть. Такого состояния водной стихии я не видал позднее в Черном море и Средиземном, хотя и там и там приходилось испытывать све-жую погоду. Протянули штормовые леера, по палубе про-бирались с большим трудом, еле за них удер-живаясь, большая часть гардемарин, команды и даже офицеров были в довольно плачевном ви-де. Ужасная смесь запаха угольного дыма с раз-болтавшейся трюмной водой, при закрытых на-глухо люках, проникала всюду и становилась положительно непереносимой… Действовала даже на тех, кто был на ногах. Служба, однако, шла своим чередом. Наш буфетчик с поварами ухитрился как-то смастерить котлеты но, прав-ду сказать, мало кто ими воспользовался. Одна-ко, были и такие, на которых качка не только никак не действовала но нагоняла какой-то вол-чий аппетит и у них котлеты находили нужное применение. Про себя не могу сказать чтобы я себя чувствовал прекрасно однако не лежал и никаких неприятных последствий не испыты-вал. «Крещенье» наше продолжалось и ночью. Для тех из нас кто спал в подвесных койках бы-ло легче но лежавшие на рундуках, всю ночь ез-дили в разные стороны, ругали друг друга, так как, по существу, опереться ногами во что бы то ни было не было возможности. На следующие сутки, океан стал успокаи-ваться, экипаж — оживать и в Фузан, порт в Корее, мы пришли уже подчищенными и при-бравшимися. Чтобы понять мое дальнейшее повествова-ние о том что произошло в Фузане, необходимо учесть условия нашего плавания, в условиях военного времени, в полной темноте, при всех заряженных, по сигналу, пушках, с плотно за-драенными иллюминаторами и люками, покры-тыми чехлами. Затеснение тщательно проверя-лось. Оставались только ходовые огни: отличи-тельные, гакабортный и быстроходный. Поздно вечером, в таком положении мы и стали на внешнем Фузанском рейде. 5 числа следующего дня, утро выпало ясное солнечное. По рейду проходила легкая рябь. Только что сыграли отбой. Комендоры разря-жали орудия. Наша смена пила чай и пережива-ла события только что окончившегося бурного перехода. Вдруг, на палубе, почти над нашим лю-ком, раздало страшный взрыв. От люка посы-пались осколки, гардемарины бросились наверх, чтобы узнать что случилось. Картина была, примерно, следующая: наша, задранная к небу, 120 мм пушка, чуть дыми-лась в казенной части. Замка не было. На палу-бе, под ней, проступала кровь. Справа на шкан-цах спускали дежурную шестерку. Около талей суетился боцман, по правым шканцам бежал старший офицер, справа же по корме, плавал какой-то предмет, в расстоянии примерно ка-бельтова от корабля. Что это такое — нам опре-делить сразу не удалось. Произошла какая-то драма и шлюпка должна была объяснить нам многое. И действительно: она возвращалась и возвращалась с половиной туловища комендора Ершова. Несколько позже, на вантах фок-мач-ты были обнаружены части его внутренностей. Выстрел произошел — снаряд вылетел и был найден в городе. Заклинило-ли боек и Ершов, по какой-то непонятной причине, пробовал за-крыть замок, не вынув патрона, — осталось на-всегда неизвестным… От Фузана шел катер — японские власти, очевидно, хотели узнать при-чину внезапного «обстрела» города. Тело погиб-шего зашили в брезентовый мешок положили у кормового флага и, на другой день, похоронили в Нагасаках, на Русском кладбище. Д. Д. Понафидин От Редакции: На этом обрываются записки лейтенанта Димитрия Димитриевича Понафидина. Принес он мне их буквально за неделю до своей неожи-данной кончины, обещав, закончить их в путе-шествии, откуда он более не вернулся. Алексей Геринг
Ответов - 6
boxer: Лейтенант Панафидин Дмитрий Дмитриевич -вып.ОГК 1918г , мичман 24.01.19 , лейтенант 13.10.20 . Бизерта , Париж. Скончался в Швейцарии 1964 г , похоронен на С.Женевье-де-Буа. От уважаемого И.Р. Власьева (igrov).
Вельбот-067:
Серж: ОТДЕЛЬНЫЕ ГАРДЕМАРИНСКИЕ КЛАССЫ (дополнение к вышеизложенному из ж-ла ВОЕННАЯ БЫЛЬ) («Черные» Гардемарины). Так были переименованы «Параллельные гардемаринские классы Морского училища» из-за громоздкости названия. Они возникли в 1913 году, имели программу гардемарин корпуса и особенностью их было то, что офицеры-воспитатели и часть преподавателей должны были быть из плавающего состава флота, которые по производстве их воспитанников с ними вместе возвращались на флот. Занятия должны были продолжаться 32 месяца, включая два плавания, но не в Финском заливе, а заграницей, каждое по 6 месяцев. Осенью 1913 года, по конкурсному экзамену (экзаменаторы Морского корпуса) была набрана рота юнкеров флота, которая после двух недель строевых занятий была отправлена на крейсе-ре «Олег» в заграничное плавание. По возвращении весной 1914 года, после практических экзаменов, они были помещены для занятий в Крюковских казармах (где поме-щался 2-й батальон 2-го Балтийского флотского экипажа) и переименованы в гардемарины. Фор-ма была та же, что и у гардемарин Морского корпуса, но погоны были черные, откуда и про-звание «черные гардемарины». Начальником был капитан 1 ранга Сергей Иванович Фролов, — командир лин. кр. «Кинбурн». В 1915 году он был произведен в контр--адмиралы. Позднее классы были переведены в совер-шенно перестроенное здание 2-го Балтийского флотского экипажа на Васильевском Острове; там были отделаны великолепные минные, ар-тиллерийские и девиационные кабинеты, от-личные классы и спальни, чудный зал и грома-дная столовая. Второй прием состоялся осенью 1914 года; из-за войны вступительные экзамены были отменены и был только медицинский осмотр. Число вакансий равнялось 120. В 1915 году плавание вследствие войны было на Дальнем Востоке: ходили на Камчатку, в Охотское море, плавали на Амурской флотилии и были в Японии. Гардемарины инженер-механики плавали на транспорте «Ксения» и ходили только в Японию. Инженер-механики были произведены в офицеры 30 июля 1916 года. Адмирал Фролов не пожелал выпустить своих гардемарин ускоренным выпуском, и они прошли полный курс и плавание и были произведены 25 марта 1917 года, со старшинством с 30 июля 1916 года.
Серж: "...первый выпуск из Отдельных Гардемаринских классов состоялся в январе 1916 г. и приказом 30 янва-ря 1916 г. гардемарины были произведены в мичмана. Второй выпуск был произведен уже после революции — 25 марта 1917 года". Такую поправку внес П. Варнек. Истину установит только сам Приказ...
ВЛАДИБОРЪ: Серж пишет: Высочайший приказ № 1538 от 30.01.1916 г. ПАиФ № 12 от 25.03.1917 г. С уважением Вл.
oigen999: Такой вот документ
полная версия страницы