Форум » Море в искусстве и творчестве » Вы просите песен, их есть у меня... » Ответить
Вы просите песен, их есть у меня...
Автроилъ: Полковник и "БОГАТЫРЬ" (песня гардемаринских классов) ''Где гусары прежних лет, Где гусары удалые?" Денис Давыдов. ... Они сберечь сумели свято Тот дух, которым славен флот... Поздно ночью жители Либавы Кораблей заметили огни Из похода - дней трудов и славы, Отдыхать в Либаву шли они. К утру стали по местам привычным Неуклюжий транспорт" Анадырь", Миноносцы "Смелый" и "Отличный" И надменный крейсер "Богатырь". Крейсер бьл надменным не напрасно: В целом флоте славился один Богатейшим погребом прекрасных, Самых редких заграничных вин. В этот день на крейсер гостя ждали; Командир просил его принять, Как на флоте прежде принимали: Чтобы гость не мог ни сесть, ни встать! Командирский катер у причала Дорогого гостя поджидал, Море влажной свежестью дышало, О беде никто не помышлял. И кают-компании хозяин, Старший офицер "Богатыря", Капитан второго ранга Клайн Список вин продумывал с утра. Был буфет бутылками заставлен, Не забыт был также нашатырь: "Богатырь" радушием прославлен, Гости помнят крейсер "Богатырь"! Гость - полковник, статный и плечистый, Командир гусарского полка, Молодец, румяный и речистый, Стол окинул взглядом знатока. И кают-компании хозяин, Образцовый старший офицер, Капитан второго ранга Клайн Просит гостя подавать пример. Стол, как сад, как рай, в средине круга Стран заморских разноцветный дар... "Пьем сегодня за здоровье друга, За здоровье доблестных гусар!" Поражен вниманьем и заботой, Гость встает, ответный тост готов: "За победы доблестного флота, За здоровье славных моряков!" Как обед закончился - неясно, Как начался ужин - не понять... Сосчитать графины - труд напрасный, Труд напрасный марки вин считать! Шли часы, но пир не прерывался, Гость и ел и пил и подливал, От жарких к закускам возвращался И отсталых рюмкой подбодрял. Командир со старшим офицером Поздно ночью обсуждали план: Чтоб таким иль этаким манером, Но чтоб гость к утру был сыт и пьян. "Офицеров разделить на смены. Каждый с гостем пьет по часу-полтора, С каждой сменой винам перемена, И такой порядок до утра!" Кто стучится ночью, угадайте, В двери лакированных кают: "Ваше благородие, вставайте! Старший офицер к себе зовут!" Переступит полусонный мичман За кают-компании порог И полковник закричит: "Отлично! Ваш приятель что-то занемог!" По утру, белее, чем бумага, Командир, вздыхая, говорит: "Гостя пригласить к подъему флага... День сегодня тяжкий предстоит!.." Всем ясна тревога командира: Затянулась странная борьба. Тут и слава нашего мундира И родного корабля судьба! Гость явился радостный и свежий, От бессоной ночи - ни следа; И походка и движенья те же И рука у козырька тверда. А когда по рейду покататься Командир пытался искусить, Гость сказал: "Не смею отказаться, Но сначала б надо закусить." Завтрак жертвы новые уносит. Завтрак явно перерос в обед... Словно жажда, гость "бокалов просит", Чтоб "залить горячий жир котлет". Спаржа, стерлядь, устрицы и утки, Водки, вина, балыки, икра... Тьма спускалась. Шли вторые сутки. Страшная неравная игра! Били склянки - пир не прерывался, Гость и ел и пил и подливал, От Аи к зубровке возвращался И усталых рюмкой подбодрял. При подъеме флага все стояли В страхе несчастливой полосы. Будто друга в море опускали... Только гость... покручивал усы. Всех окинув ясным добрым взором, Он промолвил: "Тяпнем по одной?!" Посмотрел опять с немым укором И закончил:"Мне пора домой!" И стояли по местам привычным Неуклюжий транспорт "Анадырь", Миноносцы "Смелый" и "Отличный" И надменный прежде "Богатырь".
Автроилъ: Всё, что угодно, но только не этого рафинированного эстета. Вы бы ещё сюда что-нибудь из Бэллы Ахмадулиной выложили. Что-нибудь этакое - «... с надрывом в голосе, с слезами в сердце». С уважением...
wind: Автроилъ пишет: Всё, что угодно, но только не этого Ну это дело вкуса :-)), каждому нравится свое :-)), "...если звезды зажигают значит это кому-то нужно..." :-)) (с). С уважением, В. ЗЫ Хотя мне самому, что Евтушенко, что Вознесенский не очень ... :-))
Автроилъ: wind пишет: мне самому, что Евтушенко, что Вознесенский не очень Литература здесь не причём. Оба эти виршеплёта являются большими почитателями «общечеловеческих» ценностей образца «Мade in U.S.A.», растиражированных еще во времена перестройки "Огоньком" Коротича. С уважением...
Ермакъ: Кстати, Игорь Северянин (Лотарев) дебютировал в 1905 году стихотворением "Гибель "Рюрика"". Нет ли текста у кого-нибудь?
Автроилъ: Спасибо, что напомнили. Где-то было - надо поискать. С уважением...
Автроилъ: ПОЛЯРНЫЙ АДМИРАЛ КОЛЧАК Там, где волны дикий камень мылят, Колыхая сумеречный свет, Я встаю, простреленный навылет, Поправляя сгнивший эполет. В смертный час последнего аврала Я взглянул в лицо нежданным снам, Гордое величье адмирала Подарив заплеванным волнам. Помню стук голодных револьверов И полночный торопливый суд. Шпагами последних кондотьеров Мы эпохе отдали салют. Ведь пришли весь мир испепеляя Дерзкие и сильные враги. И напрасно бледный Пепеляев Целовал чужие сапоги. Я запомнил те слова расплаты, Одного никак понять не мог: Почему враги, как все солдаты, Не берут сейчас под козырёк? Что ж? Считать загубленные души? Замутить прощальное вино? Умереть на этой красной суше Мне, пожалуй, было суждено. Думал я, что грозная победа Не оставит наши корабли,- Жизнь моя, как чёрная торпеда, С грохотом взорвалась на мели... Чья вина, что в злой горячке торга, Убоявшись моего огня, Полководцы короля Георга Продали и предали меня. Я бы открывал архипелаги, Слышал в море альбатросов крик... Но бессильны проданные шпаги В жирных пальцах мировых владык. И тоскуя по морскому валу, И с лицом, скоробленным как жесть, Я прошу: «Отдайте адмиралу Перед смертью боевую честь». И теперь - в груди четыре раны. Помню я при имени моём, Встрепенулись синие наганы Остроклювым жадным вороньём. И сомкнулось Время, словно бездна, Над моей погасшею звездой. А душа в глуби небес исчезла, Слоно в море кортик золотой. Сергей МАРКОВ, 1930 год.
Автроилъ: ПОЛКОВОДЕЦ Люди скажут: сутул и стар, Седеет волос, кривится рот. А я потопил германских гусар В дремучей трясине мазурских болот. Я окружил железным кольцом Страну сирот и горьких невест, И сам император с отекшим лицом Надел на меня захватанный крест. Но вдруг я узнал, что почета царям Не хочет отдать измученный строй, Тогда я крикнул своим егерям, Что каждый из них – храбрец и герой. Я знаю – они не поверили мне; Ведь каждый из них отвечает за всех. И с правого фланга в большой тишине Послышался злобный и тихий смех. Кривясь и шатаясь, с парада ушел, Узнав, что слава дешевле слез, И золоченый царский орел Наутро умрет от свинцовых заноз. Я перед красным столом стоял, И на меня смотрела страна, Меня помиловал Трибунал, И на виски сошла седина. Но кто помилует муку мою? И кто осудит ярость души? Я тот, кого смерть боялась в бою, Почет отшвырнул, как слепые гроши. Шершавый кумач шуршит во дворе, Шаги детей теплы и легки, А я умираю в дымной норе, В пыльной Москве, у древней реки. Холодный засов стучит по ночам, И двери отворены в желтый ад; Неслышно подходит к моим плечам Светящийся взвод германских солдат. У них не видел никто из родни Жестких цветов у белых могил, Запомнил лишь я один, как они Глотали кровь и раздавленный ил. Они говорят: "Болотных дорог Нам не забыть, умирай скорей, Тебя покарает тевтонский бог, Железный владыка земли и морей". Плывет и качается жирный ил, Уйдите отсюда, я вовсе не тот, Я веру в богов и царей потопил В трясине мазурских болот! Сергей МАРКОВ, 1927 год.
Ad rem: Ермакъ пишет: Кстати, Игорь Северянин (Лотарев) дебютировал в 1905 году стихотворением "Гибель "Рюрика"". Нет ли текста у кого-нибудь? Был выпущен целый сборник, правда, стих.... хромает (заказ есть заказ). Посканю - выложу.
АВЩ: Мы тысячу лет платили морям, Теперь, в конце концов, Пускай они каждой своей волной Омоют мертвецов Что лежат под водой, и кормят собой Трупоедов - рыб и подводных змей… Но если кровь - цена жизни Страны, То мы - не жалели своей… И будем ходить под синим крестом Мы тысячи лет в моря, Так было, когда и «Плавник», и «Курск» Парней уносили к чертям, Когда у Дахлака, сжигая глаза, Гремел прибой синевой… Если жизнь-цена свободы Страны, То мы - заплатим с лихвой. С уважением, АВЩ
Автроилъ: Достойно. Надо было только указать, чьё оно. С уважением...
Автроилъ: Памяти Владимира Лобыцына Столько дел — куда там, не до смерти Вам, Верстки ворох, и за томом том, И Колчак, и памятник Бизертинский, И статьи о чем-то о другом. В то, что мы без Вас, никак не верится, Только ноет сердце от тоски, А над небом реет стяг Андреевский, Там, где Вас встречают моряки. Те, кто шел на смерть полями минными, Кого за борт кинуло волной, Адмиралы в ряд с гардемаринами Принимают Вас в последний строй… Руднева Вы видите и Беренса, Как присяга, души их легки, А над небом вьется стяг Андреевский, Там, где Вас встречают моряки… В даль вселенной, световыми милями, Полыхая окнами кают, Развернулись русские флотилии, Вам последний отдают салют. Лапником покрыты или вереском, На земле могилы далеки, А над небом вьется стяг Андреевский Там, где Вас встречают моряки. Наяву ли, или это снится мне, Будто кончен важный разговор, С именем Владимира Лобыцына В порт вошел сверкающий линкор… А над ним, над чайками и реями, Там, где прочь отброшены клинки, Вьется, вьется, вьется стяг Андреевский Там, где Вас встречают моряки. Виктор ЛЕОНИДОВ
Автроилъ: Виктор Леонидов пишет: С именем Владимира Лобыцына В порт вошел сверкающий линкор… Конечно, украсить борт (хотя бы и тральщика) именем такого человека было бы справедливо. С уважением...
Dmitry_N: Песня не морская, но, кажется мне - в тему. Александр Суханов Потемневший от времени снимок, Силуэт в ореоле на нем. Годы бликами неумолимо Золотят пелены окоем. За чертой, в глубине, миражами В белой дымке виденья плывут, Над виденьями - нимбы кругами... Неужели глаза мне не лгут? На коне - бравый ангел победы, Он - гасконец в плаще голубом. Нипочем ему гибель и беды, Боль и муки ему нипочем. Тенью - девушка, ангел удачи, Дорогой у нее медальон, Миллионами дней он оплачен, В нем погубленных крон миллион. В небе ангел-ребенок играет, "Мама, мама моя!" - говорит, Шаловливо игрушки кидает, И фонарик волшебный горит. Над его голубыми лучами Небо - ярче цветных витражей, Там брелок с золотыми ключами И качели на лентах лучей. Кружат ангелы в небе лиловом. Ночь, волшебные гаснут огни. Гаснут - это явленье не ново, Что же там, где виденья одни? Вдохновенье свечой догорело, Нереальны причуды его, Где на снимке - увы, черно-белом, Кроме женщины нет никого... Авторское исполнение http://bards.ru/1ram/a_Suxanov_Aleksandr/potemnevshij_ot_vremeni.ram Вот так и мне часто видятся в старых фотографиях какие-то смутные образы времени - жены, дети, бастионы, корабли... ведь они любили, стремились, страдали, умирали... а остался только отсвет, только отблеск на старой карточке.... Во всяком случае, когда я смотрю на старые фото, эта песня в моей голове звучит
ABP_TOR: СОЛДАТСКАЯ ПЕСНЯ О СЕВАСТОПОЛЕ Слова А. Апухтина Не веселую, братцы, вам песню спою, Не могучую песню победы, Что певали отцы в Бородинском бою, Что певали в Очакове деды. Я спою вам о том, как от южных полей Поднималося облако пыли, Как сходили враги без числа с кораблей, И пришли к нам, и нас победили. А и так победили, что долго потом Не совались к нам с дерзким вопросом, А и так победили, что с кислым лицом И с разбитым отчалили носом. Я спою, как, покинув и дом и семью, Шел в дружину помещик богатый, Как мужик, обнимая бабенку свою, Выходил ополченцем из хаты. Я спою, как росла богатырская рать, Шли бойцы из железа и стали, - И как знали они, что идут умирать, И как свято они умирали! Как красавицы наши сиделками шли К безотрадному их изголовью, Как за каждый клочок нашей русской земли Нам платили враги своей кровью; Как под грохот гранат, как сквозь пламя и дым, Под немолчные, тяжкие стоны Выходили редуты один за другим, Грозной тенью росли бастионы, - И одиннадцать месяцев длилась резня, И одиннадцать месяцев целых Чудотворная крепость, Россию храня, Хоронила сынов своих смелых… Пусть не радостна песня, что я вам пою, Да не хуже той песни победы, Что певали отцы в Бородинском бою, Что певали в Очакове деды. 1869
Автроилъ: КЛАДБИЩЕ ПОД ПАРИЖЕМ Автор:Роберт Рождественский Малая церковка. Свечи оплывшие. Камень дождями изрыт добела. Здесь похоронены бывшие. Бывшие. Кладбище Сан-Женевьев-де-Буа. Здесь похоронены сны и молитвы. Слезы и доблесть. "Прощай!" и "Ура!". Штабс-капитаны и гардемарины. Хваты полковники и юнкера. Белая гвардия, белая стая. Белое воинство, белая кость… Влажные плиты травой порастают. Русские буквы. Французский погост… Я прикасаюсь ладонью к истории. Я прохожу по Гражданской войне.. Как же хотелось им в Первопрестольную Въехать однажды на белом коне!.. Не было Славы. Не стало и Родины. Сердца не стало. А память - была.. Ваши сиятельства, их благородия - Вместе на Сан-Женевьев-де-Буа. Плотно лежат они, вдоволь познавши Муки свои и дороги свои. Все-таки - русские. Вроде бы - наши. Только не наши скорей, А ничьи… Как они после - забытые, бывшие Все проклиная и нынче и впредь, Рвались взглянуть на неё - Победившую, пусть непонятную, Пусть непростившую, Землю родимую, и умереть… Полдень. Березовый отсвет покоя. В небе российские купола. И облака, будто белые кони, Мчатся над Сан-Женевьев-де-Буа. Успенская церковь на Русском кладбище в Сен-Женевьев де Буа.
Автроилъ: Африканское солнце Бизерты Африканское солнце Бизерты. Средиземного моря лазурь. Занесли нас российские ветры В край, далекий от классовых бурь. Отгорели года роковые, И снаряды разбили мосты... Над последней эскадрой России Голубые трепещут кресты. Вновь кострами в сердцах огрубевших Память высветит черные дни, Где артурский герой поседевший Умирал на штыках матросни. Где для нас не жалели патронов, Но пред тем, как вели убивать, Золотые срывали погоны, Чтобы честь и присягу отнять. Пережившие гибель Державы Корабли на приколе стоят. Им уже не вернуться со славой В Гельсингфорс, Севастополь, Кронштадт! Отданы якоря становые, Звоны склянок печально чисты... Над последней эскадрой России Голубые трепещут кресты. Ждут напрасно невесты и жены, Мы успели сродниться в тоской, Только жаль, к материнской ладони Не прижаться, как в детстве, щекой... Отгорели года роковые И снаряды разбили мосты... Над последней эскадрой России Голубые трепещут кресты.
Автроилъ: "Замело тебя снегом, Россия..." Романс на стихотворение Ф.И. Чернова, с 1925 года исполнявшийся печально знаменитою певицей Н.В. Плевицкой. Имел необычайную популярность в среде русской эмиграции и со временем стал неотъемлимой частью её истории. Замело тебя снегом, Россия... Запуржило седою пургой, И печальные ветры степные Панихиды поют над тобой... Замела, замела, схоронила Все святое, родное пурга. Ты — слепая жестокая сила! Вы, как смерть, неживые снега! Ни пути, ни следа по равнинам, По равнинам безбрежных снегов... Не пробраться к родимым святыням, Не услышать родных голосов...
ABP_TOR: Вот такие стихи Богданович утверждает что их автором был Михаил Ильич Кази ПО МОРСКОМУ МИНИСТЕРСТВУ Пусть гибель страшная "Русалки" Для флота русского позор, Пусть броненосцев наших свалки Средь бела дня ласкают взор, Пусть ценза мудрого секреты Плодят бездарных моряков, Пусть гибнут старые заветы Покойных славных стариков, Пусть ядом заражен тлетворным, Лишь зову выгоды внемля, Моряк стал жалким и покорным Рабом презренного рубля,- Винить не стану Чихачева, Ему ведь доблесть, честь и дух - Совсем неведомы три слова, Он равнодушен к ним и глух. Так мудрено ль, что рыцарь злата, Торгаш, маклак не ждет невзгод, И за спиной царева брата Спокойно губит русский флот? 1894 г.
Dmitry_N: Вскоре после гибели С. Макарова популярный японский поэт Исикава Такубоку написал поэму, посвященную выдающемуся русскому флотоводцу: Противник доблестный! Ты встретил свой конец, Бесстрашно на посту командном стоя... С Макаровым сравнив, почтят героя Спустя века. Бессмертен твой венец! И я, поэт, в Японии рожденный, В стране твоих врагов, на дальнем берегу, Я, горестною вестью потрясенный, Сдержать порывы скорби не могу... http://www.cultline.ru/archiv/m/3298/ Другой перевод (полный) но не рифмованный http://www.voskres.ru/history/japan100.htm Там же "Плач по Верещагину" и 2 стихотворения Рудольфа Грейнца (автора "Варяга"). Одно из которых под псевдонимом Kassian Kluibenschädel, Tuifelemaler. Забавный все же этот Грейнц, мне он стал особенно интересен, когда я раскопал его связь с солдатом Швейком.
АЗАРД: Наивно, но трогательно и очень патриотично... "Новик" (Посвящается П. Ф. Г–у.) В заливе морском, у прибрежных камней, Покоится витязь убитый... Весь панцырь изсечен, разрублен шолом И илом, и кровью покрытый... Затихли шумевшие волны вокруг, Свидетили грозного боя, И ласково плещут, стараясь омыть Кровавые раны героя... И шепчут печальные волны ему: "давно-ль ты, как сокол носился, "Давно ли пред знаменем белым твоим "Испуганный враг сторонился... "Но, зная, что ранен ты в прошлом бою, "что силы тебя покидали, "Враги окружили, в усталую грудь "Каленые ядра метали... "Ты бился израненный, новая рать Сменила тобою сраженных, "Ты бился, пока твой зазубренный меч "Не выпал из рук утомленных "Покойся наш витязь, а мы понесем Стране твоей скорбные вести, Мы скажем, что пал ты в неравном бою, "Хранителем воинской чести. "Увидим мы слезы любивших тебя; "Понятно нам жгучее горе... "И будут оплакивать долго тебя "И люди, и синее море... СПБ. 1904 Август. Л. Репнинский. .............. Летопись войны с Японией. / Ред.-изд. Полковник Дубенский. – СПб.: Тов. Р. Голике и А. Вильборг", 1904. – № 23. – С. 423.
Автроилъ: АЗАРД пишет: № 23. – С. 423. Если память не подводит, на этой же странице должен быть рисунок замечательного русского художника Самокиша. С уважением...
wind: Автроилъ Не подводит ;-)), там нарисован "Новик" почемуто выскочивший на берег :-)) ... С уважением, В.
АЗАРД: Рисунок, почти лубок, некого А. Сафонова.
Автроилъ: "ДЕВЯТЫЙ ОТСЕК" (написана моряками-подводниками в память о всех погибших товарищах) Автономке конец, путь на базу домой. Лодку тихо волною качает… Спит девятый отсек, спит девятый жилой, Только вахтенный глаз не смыкает. Спит девятый отсек, спит девятый жилой, Только вахтенный глаз не смыкает… Что он думал тогда, может, дом вспоминал, О друзьях, о знакомых, любимой. Только запах чужой мысли вдруг оборвал - Что такое?! Несет вроде дымом. Доложить - ерунда. Не уйдешь никуда, А в центральном ведь люди - не боги... Пламя рвет и ревет, но нажать он успел Перезвон аварийной тревоги. Отзывается сердце на каждый удар - Тщетно ищут спасенья в девятом. А открыли бы им - смерть вошла б и сюда! И седеют от криков в десятом… Тишина... Тишина... Нет страшней тишины... Так запомните люди живые: Двадцать восемь парней без беды, без войны Жизнь отдали, чтоб жили другие! Встаньте все, кто сейчас водку пьет и поет! Встаньте молча и выпейте стоя! Наш ракетный подводный, наш атомный флот, Отдает честь погибшим героям! Наш ракетный подводный, наш атомный флот, Отдает честь погибшим героям!
Автроилъ: «38 УЗЛОВ» ( Александр Розенбаум, 1983 год.) Было время - я шел тридцать восемь узлов, И свинцовый вал резал форштевень, Как героев встречали моих моряков Петроград, Лиепая и Ревель. А теперь - каждый кабельтов в скрипе зубов, И хрипит во мне каждая миля... Было время - я шел тридцать восемь узлов, И все сверкало от мачты до киля. И мне верили все: и враги, и друзья, От зеленых салаг до Главкома. И все знали одно - победить их нельзя, Лееров их не видеть излома. И эскадры, завидев мой вымпел вдали, Самым главным гремели калибром, И я несся вперед, уходя от земли, До скулы оба якоря выбрав. Было все это так. Мы не ждали наград, И под килем лежало семь футов. Ждали дома невесты, и ждал нас Кронштадт, Как фатою, туманом окутан. Было все это так. Только время не ждет, Вот сейчас бы и дать самый полный. Я в машины кричу: "Самый полный вперед!" - Да не тянут винты, вязнут в волнах... Не могу, стану в док. Отдохну до поры - Не пристало Балтфлоту быть слабым. Лучше флаг в небо взмыть и, кингстоны открыв, Затопить свой усталый корабль. Но разве выскажешь все это в несколько слов, Когда снятся в кильватере чайки? На компасе - норд-вест, тридцать восемь узлов, И все сверкает от пушки до гайки.
Автроилъ: Известная всем старинная матросская песня. Действительно народная, так как имеет бесчисленное колличество вариантов. Переделана из офицерского романса. РАСКИНУЛОСЬ МОРЕ ШИРОКО Раскинулось море широко, И волны бушуют вдали. Товарищ, с тобой мы далеко, Вдали от родимой земли. Не слышно на палубе песен, Лишь Красное море шумит. А берег для русского тесен, Как вспомнишь, так сердце болит. “Товарищ, не в силах я вахту стоять, — Сказал кочегар кочегару, — Огни в моих топках совсем не горят, В котлах не поднять больше пару. Поди доложи им, что я заболел, И вахты, не кончив, бросаю, Весь потом истек, от жары ослабел, Работать нет сил, умираю!...” Товарищ ушел, он лопату схватил, Собравши последние силы, Дверь топки привычным толчком отворил, И пламя его озарило. Закончив бросать, он напился воды, Воды опресненной, нечистой. Пот падал с лица, оставляя следы, Услышал он крик машиниста: “Ты вахты не кончив, не смеешь бросать, Механик тобой недоволен. Ты к доктору должен пойти и сказать, Лекарства он даст, если болен!” На палубу вышел, сознанья уж нет. В глазах у него помутилось... На миг увидал ослепительный свет... Упал... Сердце больше не билось. Наутро проститься с покойным пришли Матросы, друзья кочегара, Подарок последний ему принесли – Колосник горелый и ржавый. К ногам привязали ему колосник, В брезент молча труп обернули. Пришел корабельный священник-старик, И слезы у многих сверкнули. Напрасно старушка ждет сына домой, — Ей скажут, она зарыдает... А волны бегут от винта за кормой, И след их вдали пропадает. Фотографии с Кронштадту.
Автроилъ: Эту песню привожу, как своеобразное свидетельство умонастроений в обществе после сдачи Порт-Артура и поражения русского флота при Цусиме. Написана Владимиром Германовичем Тан-Богоразом в 1905 году. ЦУСИМА У дальней восточной границы, В морях азиатской земли, Там дремлют стальные гробницы. Там русские есть корабли. В пучине немой и холодной, В угрюмой, седой глубине, Эскадрою стали подводной, Без якоря встали на дне. Упали высокие трубы. Угасли навеки огни, И ядра, как острые зубы, Изгрызли защиту брони. У каждого мертвого судна В рассыпанном, вольном строю, Там спят моряки непробудно, Окончили вахту свою. Их тысячи, сильных и юных, Отборная русская рать... На грудах обломков чугунных Они улеглись отдыхать. Седые лежат адмиралы, И дремлют матросы вокруг, У них прорастают кораллы Сквозь пальцы раскинутых рук. Их гложут голодные крабы, И ловит уродливый спрут, И черные рыбы, как жабы, По голому телу ползут. Но в бурю ночного прилива, На первом ущербе луны, Встают мертвецы молчаливо Сквозь белые брызги волны. Их лица неясны, как тени. Им плечи одела роса. И листья подводных растений Плющом заплели волоса. Летят мертвецов вереницы На запад, на сушу, домой. Несутся быстрее, чем птицы. Но путь им заказан прямой. Хребтов вековые отроги, Изгибы морских берегов И рельсы железной дороги Уж стали добычей врагов. И только остался окружный, Далекий, нерадостный путь. На тропик летят они южный, Спешат материк обогнуть. Мелькают мысы за мысами, Вдогонку несется луна. Они не опомнятся сами, Пред ними - родная страна. Но что же их стиснулись руки И гневом блеснули глаза? На родине смертные муки, Бушует слепая гроза. Унылое, серое поле, Неровная, низкая рожь... Народ изнывает в неволе, Позорная царствует ложь. Торговые, людные села, Больших городов суета... Повсюду ярмо произвола, Не знает границ нищета. От Камы до желтого Прута, Как буйного моря волна, Растет беспощадная смута, Кипит роковая война. И плачут голодные дети, И катится ярости крик, И свищут казацкие плети, Сверкает отточенный штык... Снаряды взрываются с гулом, И льется кровавый поток. Объяты багровым разгулом И запад и дальний восток. И падает также рядами Подкошенный юности цвет В широкие общие ямы, В могилы, где имени нет.
PSW: Удивительно, что никто не вспомнил эту песню. Плещут холодные волны Музыка народная (по другим версии В. Беневского) Слова Я. Репнинского Плещут холодные волны, Бьются о берег морской... Носятся чайки над морем, Крики их полны тоской... Мечутся белые чайки, Что-то встревожило их,– Чу!.. Загремели раскаты Взрывов далеких, глухих. Там, среди шумного моря, Вьется андреевский стяг,– Бьется с неравною силой Гордый красавец “Варяг”! Сбита высокая мачта, Броня пробита на нем, Борется стойко команда С морем, с врагом и с огнем. Мы пред врагом не спустили Славный андреевский флаг, Сами взорвали “Корейца”, Нами потоплен “Варяг”! Миру всему передайте, Чайки, печальную весть: В битве врагу не сдались, Пали за русскую честь! Плещут холодные волны, Бьются о берег морской... Чайки несутся в Россию, Крики их полны тоской...
Автроилъ: PSW пишет: Удивительно, что никто не вспомнил эту песню. Согласен. Но (простите за занудство) удивительно и то, что «Андреевский» написано с маленькой буквы. С уважением...
Dmitry_N: Вот эту песню про "Холодные волны" я знал лет с трех-четырех. У нас певучая семья, отец с дедом начнут петь "Когда я на почте служил ямщиком", потом "Вот мчится тройка удалая..", потом "Бьются холодные волны" и я, пацаненок, тоненько, но гордо подпеваю: "...Лусский класавец "Валяг"
полная версия страницы